Опубликовано dizel в Пт, 04/09/2015 - 14:14
Когда мы последний раз с бабушкой были на кладбище, она мне говорит, Умру скоро. Стоит, за оградку держится, встать уже не может. Может только ходить с двумя палками. Ну как ходить… Вы понимаете.
Жалуется, что в ушах свистит. Уже несколько месяцев в ушах свистит. Бабушка, у меня уже пятнадцать лет в ушах свистит! Вам девяносто лет, год ещё, два, десять - будет вам может и сто лет – никто не знает. Я вижу, как она ходит, и понимаю, что это не правда.
А во сне она кричит, я почти никогда не слышал, но всем так страшно, когда она во сне, не просыпаясь, кричит от ужаса. Ну понятно, что от ужаса, но она не помнит, почему. Я ещё маленький был, она кричала, и пугала мою сестру.
Однажды она мне говорит, Хочу, чтобы снова была война. Я, Бабушка?!?. Я молодая была, мне восемнадцать лет было.
Восемнадцать, это когда началась. Город захватили, ей ещё восемнадцать. Рассказывала про первое освобождение Харькова – тогда же в сорок первом, говорит, Идём утром на работу, а вдоль дороги наши лежат: все очень молодые в новой форме без оружия и мёртвые. Очень много лежит, везде лежат – все мёртвые и все одинаковые. Молодые - совсем-совсем молодые. Немцев в чёрной форме очень боялись, те всех без разбору могли убить. Даже ребёнка. Или, особенно ребёнка.Прятались, детей прятали: мальчиков. Даже в девочек переодевали, чтобы спасти.
Я пытаюсь представить, что мне снова восемнадцать. Пусть как есть будет. Вот как девяносто исполнится, тогда подумаю.
Сталина очень любила и голосовала всегда за Януковича. Когда уже сама в деревне жить не могла, на голосования её возить надо было обязательно. Ну как это, не проголосовать.
Я закрываю глаза – темно, но свет всё-равно не уходит. Крепко зажмуриваюсь, закрываю глаза ладонями свет превращается в красный и уходит. Открываю глаза. Темно.
Смех разбирает, потому что это "Северное сияние" и есть. Для меня.