Сладкая Италия

	Автор: Наталья Красковская 0
Чем чаще Вы делитесь стихами в соцсетях и блогах, тем больше Вас читают!

Италия - удивительная страна. Там всё время чему-то удивляешься. Именно там со мной случались самые незабываемые и удивительные встречи. Итальянцы, кажется, ко всему могут применить прилагательное сладкий (dolce - дольче). У них и сама жизнь сладкая (dolce vita).

В супермаркете присматриваюсь к самым симпатичным оливкам на витрине, потом оказывается, что они называются оливки зелёные сладкие, их и покупаю, они замечательны на вкус и, конечно, совсем не сладкие. У нас прозаично сказали бы малосольные. Тоже самое было и с национальным итальянским продуктом, который у нас почему-то называют пармская ветчина. А между тем, такое вяленое солёное мясо производят не только в Парме, а во многих местах Италии. Мне больше пришлась по вкусу продукция городка Сан Даниэле, о чём было крупно указано на упаковке. Но это потом, а сначала я пыталась прибегнуть к помощи продавца за прилавком, где на полках висели и лежали свиные окорока. Он, внимательно выслушав длинную сбивчивую речь на итальянско-английском диалекте о моих предпочтениях в крепости посола этого мяса, уважительно подытожил одним словом - dolce - и направился к ноге с самым увесистым ценником. Да, его выбор меня устроил. Я поняла, что мне нравятся все самые сладкие солёные продукты Италии. И если я скажу название продукта и магическое слово-пароль dolce, то всегда получу от продавца то, что нужно. Такое же объяснение у меня было с хозяином рыбной лавки по поводу креветок. И чтобы сориентироваться в многообразии названий сортов креветок, я робко употребила заветное слово, и мне сразу отвесили нужный сорт. Этот же трюк можно легко провернуть с овощами, например, помидорами, и, конечно, с фруктами.

Итальянцы больше всего любят общаться, а посему в супермаркетах самая интересная часть продуктов подлежит индивидуальному завешиванию, чтобы покупатель мог насладиться сладостью разговора с продавцом, стоящим за прилавком. Так и происходит. Бывает, ждёшь своей очереди, а перед тобой разворачивается целый миниспектакль. Ах, какие они артисты! Говорят, заглядывая в глаза друг другу, подчёркнуто ждут ответа, вытянув само лицо навстречу собеседнику, таинственно улыбаются, понимающе кивают, жестикулируют в особо волнующие моменты, поднимая руки выше головы. Ругаются очень эмоционально тоже. Помню, в метро муж доказывал жене, что она дура. Они оба так размахивали руками!.. Это на небольшой платформе, где куча народу, не замечая, казалось, никого вокруг. Она тоже ввернула пару смачных словечек в его адрес. Думалось: убьют друг друга или покалечат. Нет! Сказали весь положенный текст, на минуту отвернулись в разные стороны, пришёл поезд, и они, взявшись за руки, сошли со сцены-перрона и вошли в вагон метропоезда. В вагоне намного светлее, чем на станциях. А итальянцы по-своему реагируют на свет, они рождаются и большую часть жизни проводят под ярким итальянским солнцем. Так что при свете они размягчаются и проявляют всё самое лучшее. Так и эта пара. Расцвели, засияли, сладко прижались друг к другу (благо в поезде тесновато) и так и продолжали свой путь.

Удивила одна женщина, идущая навстречу по узкой дорожке между двумя заборами домов. Тут, кажется, надо сказать, что Италия развивается оригинально и очень самобытно: уяснив, что узкие улочки между стенами древних домов неудобны, итальянцы раздвинули строительство домов подальше друг от друга, но оставили бетонные заборы, ограждающие территории этих домов, на том же расстоянии. Получается такой узкий тоннельчик без крыши, по которому идёшь и обязательно находишь возможность общения (уж не для того ли эти узкие улочки и тротуары?). Двигавшаяся мне навстречу женщина, от которой я ждала, что она, как и я, выберет какую-то сторону тротуара, и так мы протиснемся, вдруг резко тормозит прямо передо мной, смотрит мне в глаза и сообщает:

- Очень жарко!

- Да! -следует мой ответ, и мы, понимающе улыбнувшись друг другу, расходимся в прежних направлениях. Эти встречи не могут не радовать, они растворяют напыщенность, свойственную молчанию, и то, что называют бичом мегаполисов: одиночество в каменных джунглях. Они добавляют солнца в нашу жизнь, которого и так предостаточно в итальянском небе, но итальянцы наполняются светом ещё и так. А встречи неизбежны. Даже на бескрайних морских просторах.

Старушка на пляже вдруг захотела узнать как зовут моего ребёнка, а узнав и безрезультатно поупражнявшись в слове лена, в конце концов назвала мою дочь сладкой; и осведомилась как по-русски звучит здравствуй. Слегка примерив на свой рот это словцо, она конечно притормозила изучение русского языка, дружелюбно засмеялась, безнадёжно качая головой и подключив пару незабываемых жестов руками. Тогда она согласилась выучить привет. Мы покинули друг друга троекратно обменявшись неизбежным итальянским чао. Повстречавшись в другой день с нами, бабушка снова пыталась вспомнить наши неподдающиеся слова и снова спасалась красноречивыми жестами. Это всё не было отчаянным побегом от старческого одиночества. Неподалёку сновала её многочисленная семья, щедро наполненная внуками всех возрастов. Просто они любят общаться и умеют заражать этим окружающих. Однако, это не всегда так. В большинстве случаев вы совершенно молча, прямо как на Родине, расходитесь с итальянцем восвояси, но это совсем другие ощущения. Пока вы молчите, вы как бы не живёте для итальянца, своего рода бот, робот. Знаете ведь как проверяют нас компьютерные программы на, подсовывая нехитрые тесты для пропуска на некоторые сайты. Напечатаешь цифры или слова с размытой картинки, и ты - человек. Так и с итальянцами. Пока молчишь, они взирают на тебя с отстранённым лицом, бывает, разглядывают недоверчиво (не отличаясь порой от наших сограждан), строя надутую гримасу. Но стоит заговорить, и всё растворяется, особенно если улыбаться. Знание языка приветствуется, но не является строго обязательным. Мы ведь всегда, посещая какую-нибудь страну, выучиваем пару-тройку слов. Эти слова вкупе с улыбкой сразу превращают говорящего в человека из кого-то, кто был лишь похож на человека. Более того, отсутствие достаточных языковых навыков совсем не останавливает их в общении с вами! Это, пожалуй, самый удивительный вывод, сделанный мной в Италии. Мы, встретив, иностранца где-нибудь на Красной площади, ну, или где их ещё много, и поняв, что у нас нет общего языка для общения, мирно разойдёмся. Совсем другое дело - итальянец, захотевший общения! Они как-будто все прошли разведшколу, курс по выуживанию информации.

Соседка по дому, где моя семья снимала квартиру, встретив нас утром, пожелала обсуждать ночное происшествие, когда молодёжь обзванивала по домофону все квартиры и орала какую-то песню, громко смеясь. По сути, они тоже стремились к общению, не просто орали под окнами, а звонили во все квартиры! Попутное интересное открытие: домофон отключить невозможно, просто нет соответствующей кнопки. Так вот, соседка, которую волновала эта тема, ничуть не смутилась тем, что мы не могли внятно отвечать на её вопросы об этом ночном инциденте. Она продолжала сыпать словами и задавать вопросы, из которых мы могли понять только четверть, если не меньше. Ей этого вполне хватило. Она сказала всё, что хотела, подождала ответов на все заданные вопросы, получила несколько раз наше: "Ничего не знаем, наверное, хулиганы". Она напустила озабоченный вид, как-будто без нас ей это было неведомо, произнесла короткую пламенную речь на итальянском и попрощалась с нами. Потом мы всегда здоровались при встрече.

Мы ежедневно ходили по одной улочке, где вкупе с многоквартирными есть ряд частных домов. Строго говоря, то, что итальянцы называют домом, мы бы назвали скорее домиком. А то, что они зовут домиком, у нас потянуло бы на сарайку. Так вот, там были домики, как всегда тесно прижавшиеся друг к другу. Ворота одного домика всегда приветливо открыты. Это своего рода магазин. Частная лавочка. Витрина - ящики, установленные на стульях. В ящиках - помидоры. Хозяйка - синьора Филомена, хозяин - синьор Джулио. Это совсем пожилые люди. Они сидят в рабочие часы - те же, что и в магазинах - под навесом и ждут своих покупателей. А пока ждут, конечно, общаются. Как общаются супруги, прожившие бок о бок несколько десятков лет? Проронят пару слов и понимающе переваривают их, притомлённые зноем, как бы берегут силы. Помидоры, подмигивая отражениями солнца на красных боках, манили. И однажды я не выдержала. Подойдя раз прицениться к помидорам, я поменяла ход своей судьбы. Так всегда бывает с итальянцами. Обращаясь к ним, словно распахиваешь ворота и они входят туда навсегда, уютно располагаясь, бросают якорь и удивляют всё больше. Помидоры оказались недорогими - по 2 евро за килограмм и, конечно,.. сладкими. Синьора Филомена не упустила случая познакомиться со всей моей семьёй, представившись первой просто по имени. Кокетливо сообщила, что ей 86 лет. Рассказала, что помидоры выращиваются в хорошем чистом месте без применения химикатов. Её дети держат где-то ферму и занимаются этим. Она за несколько встреч, ведь мы уже не могли больше покупать помидоры в другом месте, выяснила у нас всю интересующую её информацию, при этом мы общались исключительно на итальянском, удивляясь сами себе. Она как хороший преподаватель, к которому идешь на экзамен и думаешь, что ничего не выучил, а он умудряется задавать вопросы так, что ты и сам не знаешь как ответы пришли в голову.

http://ic.pics.livejournal.com/nataliakras/32493942/62123/62123_original...

Она часто не понимала нашего произношения даже известных нам слов и всеми доступными путями докапывалась до их смысла. Итальянцы-то говорят совсем не так, как мы. Я не знаю другого такого народа, который бы так мало редуцировал звуки, произнося их именно такими, какими они написаны. Когда пробуешь говорить по-итальянски правильно, то вскоре рот начинает болеть в таких местах, о которых и не подозреваешь, что они участвуют в речи. Эта женщина заставила нас и говорить, и понимать её. Она выяснила даже как именно мы сняли квартиру в их городе, а услышав, что мы пользовались компьютером и интернетом для этого, слегка толкнула меня в бок и почти на ухо смущённо сообщила, что она не умеет ими пользоваться (как будто это был наш женский секрет). Причём я не поняла ни слова, но отчётливо поняла их смысл. Выражение её лица, жесты были настолько говорящими, что сам язык отходил на второй план. Так бывает у людей, которые либо долго живут вместе с тобой, либо очень настроены на нужную волну. Филомена была настроена всегда. Она обратила моё внимание на то, что я не так сильно загораю, как моя дочка и тут же приклеила ей прозвище, которым всегда и называла - смуглянка. Я никогда не ела столько помидоров и не ела их с таким удовольствием. Филомена удивлялась:

- У вас в России помидоров что ли нет?

- Есть, - отвечали мы, - но они не такие сладкие. Подслеповатый синьор Джулио, оставшись один, когда Филомена бывала занята чем-то в доме, больше прислушивался, чем приглядывался к происходящему на улице. Он тоже живо интересовался нашей жизнью в России. Он принимал огорчённый вид, когда слышал как бывает иногда холодно в России, а в следующий раз снова интересовался погодой. Особенно его занимало почему мы приезжаем купаться в море в Италию. Он спрашивал про море в России. Мы сказали, что море есть и называется оно Чёрное, но он не знал этого географического названия и пришлось ему перевести это слово. Кажется, он воспринял это как море чёрного цвета. Он живописно потряс сухими руками над головой и протяжно повторил (чёрное), после чего не на шутку задумался. Очнувшись от раздумий, он подозвал жену ласковым Филомэ, а услышав, что она подошла, спросил нас, едим ли мы помидоры с базиликом. Мы сомневались правильно ли мы его поняли. Этот слепой человек очень красноречиво показал нам пантомиму руками: как он нарезает помидоры, раскладывает на тарелке и посыпает базиликом, поливает оливковым маслом и наслаждается запахом исходящим от блюда. Всё это он обильно сопровождал словами, из которых мы понимали только названия продуктов. Мы на всякий случай согласились с ним, и он отдал короткий тихий приказ жене. Филомена растаяла за углом домика в узком проходе, а через минуту явилась, трепетно сжимая в руках две веточки зелёного базилика. Она протянула их мне и то был миг особого доверия, как будто мне рассказали большой секрет или зачислили в тайное общество. Надо ли говорить, что мы благодарили их всеми словами, которые только у нас нашлись. Филомена взвешивала помидоры на старинных весах как бы для вида, казалось она всегда и так знала какой вес просто на глаз. Потому что ориентироваться в этой ржавой железяке так быстро казалось невозможным. Однажды она назвала стоимость моей покупки и выражение её лица сменилось с лукавого на взволнованный, а потом ещё два раза туда и обратно. Так я поняла, что добрая женщина обвесила меня, но я, конечно, выразила полное согласие, как и всегда. Тогда она стала угощать нас таким невероятным количеством слив, что стало даже не по себе. А потом она уже не могла остановится и угощала всегда, причём количество угощения едва ли не доходило по размеру до самой покупки. А я всё думала, что за душа должна быть у человека, занимающегося много лет торговлей и даже не научившегося как следует врать. У неё напрочь отсутствовала какая-либо маска, прилипающая к лицам некоторых людей. От неё исходило столько тепла и света, что хотелось видеть её снова и снова, в десятый раз ставить её в известность, что да, мы направляемся на пляж, и да, сегодня жаркий день. Они оба, муж и жена, притомившиеся от долгого сидения на одном месте, так искренно здоровались каждый раз с нами, что мы верили - они рады нас видеть как родных. Когда я фотографировала Филомену, она волновалась как девочка, поправляла платье, слегка краснела и мягко улыбалась. Потом взволнованно говорила о фотографиях, и я обещала ей прислать фото, и она перестала волноваться. Я отправила ей письмо с фотографиями уже из России, приложив заодно несколько красивых видов нашей природы и, конечно, Москвы. Я знаю, что она не потратит немыслимых для неё 4 евро на ответное письмо, но мне по прежнему тепло от мысли о ней. Тепло как под итальянским солнцем, как от сладости, когда хочется немного отбавить, но нет никакой возможности.